Туман над Уилламетт-Ривер был не просто погодным явлением. Для Эйприл Синклер он был завесой, скрывающей инаковость этого города. Портленд с его пивоварнями, хипстерскими кварталами и мостами, уходящими в молочно-белую пелену, казался застывшим во времени. Но Эйприл, аспирантка факультета квантовой физики Орегонского университета, подозревала, что это не так. Ее подозрения превратились в уверенность тем дождливым вечером, когда она увидела, как мужчина в костюме викторианской эпохи растворился в воздухе у входа в паб «Макменаминз», оставив после себя лишь запах озона и старинных духов.
Она стояла, замершая, с каплями дождя, стекающими по ее темно-рыжим волосам, и понимала, что только что стала свидетелем невозможного. И это невозможное пахло, как выдержанный виски и пожелтевшие страницы. Ее пальцы инстинктивно сжали блокнот, где она вела записи о подобных аномалиях — мимолетных тенях на периферии зрения, слухах о людях, появлявшихся не в своем времени. Город был пронизан ими, как сыр дырками. Но это был первый раз, когда она увидела все так ясно.
Эйприл резко повернулась и почти побежала по мокрому асфальту в сторону кампуса, в свою лабораторию-подвал. У нее было доказательство. Теперь нужно было найти объяснение.
Глава 1: Аномалия в Подвале Найт-Холла
Подвал библиотеки Найт-Холла был ее вторым домом. Пахло пылью, старой бумагой и озоном от древних серверов. Именно здесь, в дальнем углу, за стеллажами с диссертациями полувековой давности, Эйприл проводила свои неофициальные эксперименты. Ее научный руководитель, профессор Алдер, считал ее идеи о временных аномалиях «очаровательными, но не более чем научной фантастикой». Он был блестящим физиком, но его мышление было заковано в жесткие рамки научного мейнстрима. «Сконцентрируйся на чем-то осязаемом, Эйприл, — говорил он. — На квантовой запутанности, а не на сказках».
Но Эйприл была упряма. Слишком много странных историй витало вокруг Портленда. Слишком много совпадений.
Ее оборудование состояло из старого осциллографа, пачки самодельных датчиков на основе графена и ноутбука с написанной ею программой, сканирующей фоновые колебания пространства-времени. Она называла это «Хронометром». Теория, лежавшая в его основе, была смесью общепризнанных принципов и ее собственных, почти еретических догадок о том, что временная ткань в определенных местах истончается, как старый ковер.
В ту ночь «Хронометр» зашкаливал. Стрелки дрожали, выходя за красную зону, издавая пронзительный писк, который резал тишину подвала. Эйприл поправила очки и приблизила лицо к экрану. Аномалия была здесь, в этом самом подвале. Не точка, а скорее шрам, тончайшая трещина в реальности. Она аккуратно направила один из датчиков в эпицентр помех.
Раздался щелчок, и с полки упала толстая книга — «История Портлендских мостов» 1927 года издания. Эйприл подняла ее. Книга была холодной, как лед, и от нее исходил слабый запах гари, не характерный для библиотеки. Открыв ее, она ахнула. На форзаце была дарственная надпись: «Моему дорогому Джонатану. Да пребудут наши мосты вечными. 15 октября 1927». Чернила были еще влажными, она размазала их большим пальцем.
Сердце заколотилось у нее в груди. Она сунула руку в точку, где упала книга. Воздух гудел, как высоковольтная линия. Кончики ее пальцев онемели, а затем она почувствовала… движение. Не воздух, а нечто иное. Ощущение падения, длящееся доли секунды, сменялось чувством дезориентации.
— Эй, призрак, уже поздно. Библиотека закрывается. Пора отпускать души умерших профессоров на покой.
Эйприл вздрогнула и выдернула руку, как обожженную. В проеме двери, прислонившись к косяку, стоял Лео Варгас. Лео был полной ее противоположностью — студент факультета журналистики, одетый в потертую кожаную куртку, с вечной насмешкой в карих глазах и фотоаппаратом «Никон» на шее. Он был тем, кто искал истории на улицах, в барах, в разговорах с бомжами и художниками-граффитистами, а не в уравнениях.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Эйприл, пытаясь закрыть собой свои приборы и уроненную книгу.
— Ищу материал для статьи о городских легендах. Говорят, тут призрак профессора 30-х годов бродит, того, что повесился из-за несчастной любви. — Он ухмыльнулся, но его взгляд, острый и цепкий, скользнул по дрожащим стрелкам осциллографа и остановился на книге в ее руках. — А ты что, его электронным экзорцизмом изгоняешь? Или это новый метод изучения истории — воровать раритетные издания?
Эйприл хотела сказать что-то резкое, прогнать его, но слова застряли в горле. Она не могла делиться этим ни с кем. Это было слишком безумно. Но и одной ей было невыносимо страшно. И одиноко.
— Лео, — начала она, подбирая слова. — Ты веришь в невозможное?
— Каждый день. Я же живу в Портленде. Вчера видел, как парень на одноколесном велосипеде жонглировал лампами накаливания под мостом Бродвей. Это ли не чудо? А на прошлой неделе в «Вудстоке» мне рассказывали историю про…
— Не то, — перебила она, не в силах слушать его байки. Она показала пальцем на экран «Хронометра», где графики все еще выписывали сумасшедшие пики. — Я думаю, я нашла дыру. Во времени.
Лео рассмеялся, но смех затих, когда он увидел ее бледное, серьезное лицо и дрожащие руки. Он подошел ближе, его шутливая манера исчезла, уступив место любопытству журналиста, учуявшего главную историю своей жизни.
— Серьезно? Типа «Доктор Кто»? Порталы в прошлое и будущее?
— Типа теоретической физики, которую все считают бредом, — поправила она. — И я думаю, кто-то еще об этом знает. Кто-то… пользуется этим.
Она рассказала ему о человеке у «Макменаминз», о его исчезновении, о запахе озона. Лео слушал, не перебивая, его глаза сузились.
— Хорошо, допустим, я тебе верю, — сказал он наконец. — Что мы можем сделать с этой… дырой?
— «Мы»? — удивилась Эйприл.
— Ты думала, я позволю тебе одной развлекаться с пространством-временем? Это же лучшая история на свете. Настоящая, живая легенда. К тому же, — он ухмыльнулся, — у тебя лицо человека, который вот-вот или совершит великое открытие, или сядет в психушку. В любом случае, я хочу на это посмотреть. Мне нужны доказательства. Фотографии.
Эйприл сдалась. Возможно, помощь авантюриста-журналиста, человека с улицы, ей и правда была нужна. Одной она могла сойти с ума.
Глава 2: Первый Прыжок. 1944
Они вернулись в подвал глубокой ночью, когда университет затихал, превращаясь в лабиринт из теней и отголосков. Эйприл доработала датчики, создав подобие стабилизатора — два браслета, сплетенных из проводов и миниатюрных процессоров, которые, по ее замыслу, должны были удерживать их в потоке временного поля, создавая некий «кокон» стабильности. Лео скептически разглядывал свою безделушку.
— И это спасет нас от распада на атомы или от стирания из памяти родителей?
— Теоретически. На пятьдесят процентов.
— На пятьдесят? — он поднял бровь.
— Пятьдесят на пятьдесят. Или сработает, или нет. Статистика квантовых событий. — Эйприл попыталась улыбнуться, но получилось неубедительно.
Она активировала «Хронометр». Гул усилился, воздух в углу подвала заструился, как мираж над асфальтом в зной. Очертания стеллажей поплыли, стали прозрачными. Сквозь них проступали другие полки, другие тени. Пахло теперь не пылью, а чем-то резким, химическим — карбидом? Керосином?
— Готов? — спросила Эйприл, протягивая ему браслет.
— Нет, — честно ответил Лео и, засунув руки в карманы, шагнул в мираж вместе с ней.
Ощущение было сродни падению в лифте с обрезанным тросом, смешанному с электрическим разрядом, пронизывающим каждую клетку. Мир погас, затем вспыхнул снова в калейдоскопе мелькающих образов — лица, здания, автомобили, — чтобы наконец обрести стабильность. Они стояли в том же подвале, но он был… иным. Чище, новее. Лампы накаливания вместо светодиодных, столы из темного, полированного дуба, пахло не озоном, а табаком, чернилами и лаком для дерева.
Они осторожно, как во сне, поднялись наверх. Библиотека была пуста. Выглянув в окно, они оба застыли. За окном был не ночной Портленд 2023 года, а солнечный, яркий день. По улицам ездили автомобили 1940-х годов — огромные, обтекаемые, черные. Женщины были в платьях с подолом до колен и прическами с валиками, мужчины в шляпах-котелках и костюмах-тройках. На здании напротив висел огромный плакат с изображением дяди Сэма и надписью: «Военные облигации. Помоги победить!»
— Святое… — прошептал Лео, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Его лицо выражало благоговейный ужас. — Это 1944 год. Вторая мировая. Мы в прошлом, Эйприл. Мы в самом сердце прошлого.
Эйприл сглотнула ком в горле. У нее получилось. Теория, над которой смеялись, была верна. Они путешествовали во времени. Она чувствовала головокружение от торжества и леденящий страх.
Их триумф длился недолго. Дверь в библиотеку со скрипом открылась, и вошел сторож в синей униформе, с усами и строгим лицом. Увидев их, он замер, его глаза расширились от изумления.
— Эй, вы кто такие? Откуда здесь? — его голос был грубым, резким.
Одежда Эйприл (джинсы и толстовка) и Лео (кожаная куртка и кроссовки) кричала о том, что они чужаки. Сторож потянулся за дубинкой на поясе.
— Назад! — скомандовала Эйприл, толкая ошеломленного Лео к лестнице в подвал.
Они бросились вниз, снося по пути стул. Аномалия все еще пульсировала в углу, как рана. Они прыгнули в нее, чувствуя, как дубинка сторожа чуть не задела плечо Лео. Снова падение, ток, вихрь образов…
Очнулись они на холодном каменном полу своего подвала в 2023 году. Было темно и тихо. Оба тяжело дышали, сердцебиение отдавалось в висках.
— Это было… — Лео не мог подобрать слов. Он сидел, обхватив голову руками. — Это было невероятно. Я видел… я видел другой город. Живой.
Он посмотрел на Эйприл с новым, почти религиозным уважением. — Ты была права. На все сто.
— Я знала, — выдохнула она, но ее трясло не от восторга, а от страха. Путешествие во времени было не романтичным приключением, а опасным, непредсказуемым предприятием. Они могли застрять. Их могли поймать. Они могли изменить что-то.
Лео, казалось, читал ее мысли. — Мы ничего не тронули там, правда? Мы просто посмотрели.
— Надеюсь, — тихо сказала Эйприл. — Надеюсь, что просто посмотреть — не значит изменить.
Глава 3: Тень Хранителя и Расследование
Следующие несколько недель они потратили на исследования, действуя как тайное общество. Эйприл обнаружила, что аномалия в подвале — не единственная. В Портленде была целая сеть слабых мест, «хроно-разрезов». Они были похожи на станции метро в ткани времени. Чаще всего они располагались у старых мостов (Стил-Бридж, Хоторн-Бридж), в подвалах исторических зданий, таких как «Портленд-Эксчейндж» или театр «Арлин Шнитцер». Они были стабильны, но пассивны. Кто-то или что-то их использовало, и довольно регулярно. «Хронометр» фиксировал следы — всплески энергии, похожие на отпечатки пальцев.
Лео, используя свои журналистские навыки, начал расследование. Он погрузился в городские архивы, изучал старые газеты, разговаривал с местными историками и краеведами. Он искал упоминания о странных событиях, необъяснимых исчезновениях, появлениях «призраков».
Однажды, вернувшись в подвал после лекции, они обнаружили, что их оборудование перевернуто. Ничего не украдено, но на экране ноутбука был оставлен единственный файл с названием «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ». В нем была одна-единственная фраза: «Закройте разрез. Они смотрят».
Лео, как детектив, осмотрел помещение. — Ни следов взлома. Значит, кто-то вошел с ключом. Или… просто материализовался здесь.
Эйприл почувствовала холодный пот на спине. За ними наблюдали. И предупреждали.
Лео показал фотографию человека из викторианской эпохи, которую нарисовал со слов Эйприл, старому архивариусу, работавшему в Историческом обществе Орегона. Тот, просмотрев ее через лупу, вдруг побледнел.
— Элиас Ван Дорен, — прошептал он. — Известный промышленник, инвестор. Состояние сделал на лесопилках и судоходстве. Пропал без вести в 1890 году при загадочных обстоятельствах. Говорили, он работал над чем-то революционным вместе с вашим профессором… как его… Алдером.
— Профессором Алдером? — удивилась Эйприл. — Но он никогда не упоминал…
— Не этим ли Алдером, — уточнил архивариус, откашлявшись, — а его прадедом, Теодором Алдером. Он был физиком-самоучкой, считался чудаком. Исчез в тот же период. Официально — утонул в Уилламетт. Но ходили слухи…
Нити начинали сплетаться. Элиас Ван Дорен и Теодор Алдер. 1890 год. Пропажа. И сейчас, в 2023-м, их потомки — она, ученица Алдера, и загадочный путешественник во времени, который, судя по всему, был тем самым Ван Дореном.
Они решили рискнуть и отправиться в 1890 год, к источнику всей истории. Используя данные о другом, более мощном «разрезе» у моста Стил-Бридж, они совершили прыжок.
Глава 4: Лицом к лицу с Создателем. 1890
Портленд 1890 года встретил их лошадиными упряжками, газовыми фонарями, которые только начинали зажигать фонарщики, и густым запахом угля, древесины и речной воды. Город был меньше, шумнее и пах иначе — жизнью без пластика и бензина. Они нашли особняк Ван Дорена на Скайлайн-Бульвар — величественное здание в викторианском стиле.
Пробравшись внутрь через открытое окно в зимнем саду, они обнаружили кабинет, заваленный чертежами. На пожелтевших листах ватмана были изображены схемы устройства, поразительно напоминающего усиленный вариант «Хронометра» Эйприл, но с использованием паровых двигателей и медных катушек размером с человека.
Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял тот самый человек, Элиас Ван Дорен. Он выглядел не старше тридцати, его лицо было бледным и напряженным, с темными кругами под глазами. В руках он сжимал трость с серебряным набалдашником.
— Вы из Будущего, — сказал он не как вопрос, а как констатацию факта. Его голос был низким и усталым. — Он предупреждал меня, что вы придете. Рано или поздно.
— Кто? — спросила Эйприл, пытаясь взять под контроль дрожь в коленях.
— Хранитель. Тот, кто следит за равновесием. Вы нарушаете ход времени своими прыжками. Каждое ваше вмешательство создает рябь. Небольшую, но опасную. Как камень, брошенный в пруд. Волны расходятся.
— Мы ничего не меняли! — возразил Лео, пытаясь выглядеть уверенно.
— Уже изменили, — холодно парировал Ван Дорен. — Ваш визит сюда, в мой дом, — это уже изменение. Я должен был сегодня вечером закончить расчеты, но теперь… теперь я разговариваю с вами. Я должен был отправиться на встречу с Теодором, но теперь боюсь выйти отсюда. Вы должны уйти. И никогда не возвращаться. Иначе Хранитель найдет вас. Он безжалостен. Он — сама цена, которую мы платим за нашу дерзость.
Из коридора послышались тяжелые, мерные шаги. Ван Дорен нервно вздрогнул, его глаза полыхали страхом.
—Бегите. Через сад. Там есть слабое место у мраморного фонтана. И помните, доверять нельзя никому. Даже тем, кого знаете. Особенно тем, кого знаете.
Они выпрыгнули в открытое окно и побежали через темный, заросший сад. Пульсирующий разрез у старого, бездействующего фонтана был их спасением. Прыгая, Эйприл обернулась. Она увидела, как из дома выходит высокая, худая фигура в длинном темном плаще. Хранитель. Он повернул голову в их сторону, и ей показалось, что под капюшоном нет лица, лишь бледное, безглазое свечение, в котором пульсировали крошечные искры, похожие на звезды.
Глава 5: Предательство Профессора
Вернувшись в свое время, они обнаружили изменения. Небольшие, но заметные только им. Мост Бродвей, который они оба помнили серым, был выкрашен в темно-зеленый цвет. В их любимом кафе «Стремление к кофе» теперь работал не веселый бородатый бариста Марк, а хмурая девушка с розовыми волосами, которая смотрела на них как на незнакомцев.
— Рябь, — мрачно констатировала Эйприл, сжимая стаканчик с кофе. — Ван Дорен был прав. Наше присутствие там что-то изменило. Какая-то мелочь, которая привела к другой покраске моста, к другому трудоустройству.
— Но это же ерунда, — пытался успокоить ее Лео. — Ничего страшного не случилось.
— Пока, — парировала Эйприл. — А что, если в следующий раз наше появление помешает кому-то родиться? Или, наоборот, родиться тому, кто не должен был?
Она решила поговорить с профессором Алдером. Надо же было узнать о его прадеде. Возможно, он что-то знает. Это была ошибка.
Алдер, седовласый мужчина с умными, уставшими глазами, выслушал ее осторожный рассказ о «найденных в архивах дневниках Теодора» скептически, но когда она упомянула имя Элиаса Ван Дорена и «проект Хронос», его лицо побледнело, как полотно.
— Откуда ты знаешь эти вещи? — его голос дрогнул, он встал из-за стола и подошел к окну, глядя на башню Парк-Блокс. — Эти имена… это семейная тайна. Пятно на репутации рода.
Эйприл поняла, что отступать некуда. Она сказала, что нашла не только дневники, но и чертежи. И что она повторила эксперимент.
Алдер долго молчал, его спина была напряжена.
—Теодор Алдер и Элиас Ван Дорен работали над машиной времени, — тихо, почти шепотом, сказал он. — Они считали, что время — это река, и они могут построить лодку, чтобы плыть против течения. Но они открыли нечто ужасное. Время не терпит вмешательства. Оно защищается. Их эксперимент привел к катастрофе. Небольшой, локальной, но реальной. В ту самую ночь, когда они активировали свой аппарат, на линии Орегон-Электрик исчез целый трамвай № 53 с пассажирами. Бесследно. Власти списали все на провал грунта, но семья Алдеров знала правку. Трамвай не упал в реку. Он был… стерт. Выброшен из времени. С тех пор мы… следим.
— Вы? — Эйприл отшатнулась, сердце ушло в пятки. — Вы… Хранитель?
Алдер грустно, по-стариковски, улыбнулся.
—Нет, дитя мое. Я не Хранитель. Я — его слуга. Моя семья — это слуги. Мы исправляем мелкие последствия, следим, чтобы никто не повторил ошибку Теодора. Мы — дворники, подметающие крошки, упавшие со стола времени. А Хранитель… он не человек. Он — продукт самого первого, чудовищного разрыва. Существо из вневременного измерения, которое питается стабильностью. Оно как иммунная система времени. И твои эксперименты, Эйприл, привлекли его внимание. Он использовал Ван Дорена, чтобы предупредить тебя, напугать. А теперь… теперь он хочет большего.
Профессор повернулся к ней. Его глаза, всегда такие добрые, стали холодными и пустыми.
—Он хочет использовать твой «Хронометр», Эйприл. Он не может путешествовать сам, ему нужен проводник. Живой, умный проводник с твоими знаниями. Ты открыла врата, которые моя семья охраняла больше века. И теперь я должен тебя остановить. Ради блага всех.
Он достал из кармана пиджака небольшое устройство, похожее на телепорт, с бледно-голубым кристаллом в центре. — Это не убьет тебя. Это вернет тебя в 1890 год, навсегда. Хранитель стер там память всем о том инциденте с трамваем. Ты застрянешь там, в прошлом, а твое оборудование здесь будет уничтожено. Равновесие восстановится. Ты сможешь жить. Тихо. Ничем не выделяясь.
Эйприл не верила своим ушам. Ее наставник, человек, которому она доверяла, который учил ее…
— Но почему? Почему ты работаешь на него?
— Потому что он спас жизнь моей бабушке, — голос Алдера дрогнул. — В том самом 1890 году. Она должна была погибнуть от кори. Он может менять мелкие события, чтобы сохранять крупные. Он предложил сделку моему прадеду: служение в обмен на благополучие семьи Алдеров. И мой прадед, видя, что натворил, согласился. Мы в долгу. Навечно.
В этот момент в дверь кабинета постучали. — Профессор? Это Лео. Мы с Эйприл договорились встретиться здесь, вы не видели ее?
Алдер на мгновение отвлекся, его взгляд метнулся к двери. Этого было достаточно. Эйприл рванулась к двери, распахнула ее и столкнулась с удивленным Лео.
— Бежим! Он с ними! — крикнула она, хватая его за руку.
Они помчались по пустынному коридору, а сзади раздался гневный, отчаянный крик Алдера: — Эйприл! Вернись! Ты не понимаешь, что делаешь!
Глава 6: Битва за Время. Финальная Конфронтация
Они скрывались в заброшенном цеху лоснящейся компании в промышленном районе Портленда. Вокруг пахло ржавым металлом и влажным деревом. Эйприл была в отчаянии. Она не могла доверять никому. Даже Лео смотрел на нее с тревогой и вопросом в глазах.
— Что будем делать? — спросил он, разжигая в жестяной бочке костер из старых газет. — Нас ищет могущественное вневременное существо и, по сути, весь университет. Нам негде спрятаться.
— Мы должны исправить то, что начали, — решительно заявила Эйприл, лихорадочно собирая все свои данные и уцелевшие детали. — Мы должны вернуться в 1890 год, в тот самый день эксперимента. Мы должны остановить Теодора Алдера и Элиаса Ван Дорена до того, как они откроют Разрыв и создадут Хранителя.
— Но это создаст парадокс! — возразил Лео. — Если они не откроют Разрыв, то как мы узнаем о нем? Как мы туда попадем? Мы уничтожим саму причину нашего путешествия!
— Есть теория, — сказала Эйприл, ее голос звучал устало, но твердо. — Закрытие временной петли не обязательно стирает путешественников, которые находятся внутри нее. Оно может создать новую, стабильную ветку. Альтернативную реальность, где этого открытия никогда не было. Мы не исчезнем. Мы просто… закроем дверь за собой. Навсегда.
Это был невероятный риск. Они могли просто перестать существовать. Но другого выхода не было. Они стали угрозой для самой реальности.
Они высчитали точное время и место эксперимента — без пятнадцати полночь, 31 октября 1890 года, подвалы старого завода «Олбани-Айленд». Используя самый мощный из известных им разрезов у доков, они прыгнули, взяв с собой все, что осталось от «Хронометра».
Ночь была холодной, ветреной и туманной. Они пробрались на завод — мрачное, кирпичное здание — и спустились в сырой, плохо освещенный подвал. Там, в свете газовых ламп, отбрасывающих гигантские, пляшущие тени, Теодор Алдер и Элиас Ван Дорен возились с гигантской машиной, состоящей из медных катушек, вращающихся дисков и шипящих паровых трубок. Она гудела низким, угрожающим басом, и в центре ее уже начинала формироваться знакомая дрожащая дыра, из которой сочился тот самый бледный свет.
— Остановите эксперимент! — крикнула Эйприл, выходя из тени, ее голос дрожал, но звучал громко.
Мужчины обернулись, пораженные. Теодор Алдер был молодым, с горящими энтузиазмом глазами, так не похожими на глаза его праправнука.
— Кто вы? — воскликнул он. — Как вы сюда попали?
— Мы из будущего, которое вы разрушите! — сказал Лео, выходя вперед и закрывая собой Эйприл. — Эта штука убьет людей! Целый трамвай с людьми исчезнет! Закройте ее!
Элиас Ван Дорен смотрел на них не с страхом, как в прошлый раз, а с безумным, лихорадочным блеском в глазах. — Нет! Мы на пороге величайшего открытия! Мы прикоснемся к лику Бога! Мы станем властелинами времени!
В этот момент в подвале стало холодно, как в морозильной камере. Воздух застыл, и звук работающей машины стал приглушенным, как из-под воды. Из только что открывшегося Разрыва стало сочиться интенсивное бледное сияние. Оно сгущалось, формируя высокую фигуру в плаще. Хранитель. Он пришел забрать свою добычу — нестабильный, мощный разрыв, который мог бы усилить его власть, позволить ему проявляться в физическом мире постоянно.
— Он… — прошептал Ван Дорен в ужасе, отступая назад. Его безумие сменилось primal fear.
— Отойди от машины! — скомандовала Эйприл Теодору, но тот стоял в оцепенении, глядя на воплощенный кошмар, рожденный его гением.
Хранитель двинулся к ним. Его присутствие вызывало тошноту и сдавливающую головную боль. Он протянул руку-свет, без пальцев, просто луч энергии, к Эйприл. Она почувствовала, как ее воля парализуется.
Лео не раздумывая схватил валявшуюся на полу монтировку и изо всех сил ударил по главной катушке машины. Раздался оглушительный треск. Посыпались искры, зашипел пар. Машина взревела, выходя из-под контроля. Разрыв начал пульсировать, расширяться и сжиматься, как амеба.
— Что ты наделал! — закричал Ван Дорен, но в его крике был уже не гнев, а отчаяние.
— Я нарушил твой ужасный план! — ответил Лео, отскакивая от бьющего током механизма.
Хранитель издал звук, похожий на шипение разрываемой ткани пространства. Он развернулся и устремился к Лео, его безликая ярость была теперь направлена на него.
— Нет! — крикнула Эйприл.
Она вспомнила все свои расчеты. Единственный способ закрыть разрыв навсегда — это коллапсировать его изнутри, создав контр-резонанс. Ее «Хронометр» мог это сделать, но для нужной мощности требовалась вся энергия машины Ван Дорена. И, возможно, что-то еще. Жертва.
— Лео! — крикнула она. — Помоги мне! Надо перенаправить энергию на мой стабилизатор!
Они с Теодором, который наконец очнулся, и Лео начали переключать провода, обжигая руки. Хранитель был уже рядом. Его холодная, светящаяся рука коснулась плеча Эйприл. Она почувствовала, как ее сознание начинает меркнуть, воспоминания стали расплываться.
В этот момент Элиас Ван Дорен, увидев истинную, уничтожающую сущность того, кому он почти поклонялся, бросился между ними. — Прочь от нее! Это мое творение! Моя ошибка!
Сияющая рука Хранителя прошла сквозь его грудь. Ван Дорен вскрикнул — коротко, пронзительно — и исчез, рассыпавшись на миллионы частиц света, которые тут же поглотила тьма.
— НЕТ! — закричал Теодор.
Эйприл из последних сил, цепляясь за сознание, замкнула последний контакт. Ее «Хронометр», подключенный к ядру машины, взорвался ослепительной вспышкой чистого, белого света. Волна энергии, похожая на ударную, прошла через Разрыв.
Она увидела, как Хранитель, застигнутый врасплох этим контр-ударом, был втянут в коллапсирующую дыру. Его безликий свет исказился в немом крике агонии и исчез, поглощенный самим собой.
Разрыв сжался в яркую точку, ослепил их на мгновение и погас.
Наступила тишина. Глухая, оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием догорающей проводки и тяжелым дыханием. В подвале, залитом теперь только светом одной уцелевшей газовой лампы, стояли они трое — Эйприл, Лео и бледный, потрясенный до глубины души Теодор Алдер.
— Он… исчез, — прошептал Теодор, глядя на пустое место, где только что был его друг и соратник. — Элиас…
— Он спас нас, — сказала Эйприл, чувствуя странную, гнетущую пустоту и груз ответственности. Парадокс. Элиас Ван Дорен, путешественник во времени, погиб, спасая тех, кто пытался остановить его величайшее открытие. Он замкнул петлю, став ее жертвой.
Эпилог: Новая Реальность
Они вернулись в свое время тем же путем, каким пришли. Разрез на доках пульсировал слабо и нестабильно. Когда они вышли из него в сырую портовую ночь 2023 года, он с тихим вздохом исчез за их спинами навсегда.
Портленд был прежним. Их Портлендом. Мост Броджей снова был серым. Когда они зашли в «Стремление к кофе», навстречу им улыбнулся бородатый Марк: — Эй, ребята! Где пропадали? Как обычно, Эйприл? Двойной эспрессо? Лео, капучино с сиропом?
Равновесие восстановилось. Никто, кроме них, не помнил другого течения событий. Мир исцелился.
Профессор Алдер встретил Эйприл на следующий день в университете. Он выглядел постаревшим на десять лет и растерянным.
— Эйприл, — сказал он, проводя рукой по лицу. — У меня была… странная ночь. Мне приснился мой прадед. И я… я хочу извиниться. За что — не знаю. Но мне кажется, я был не прав. В чем-то очень важном. Мне приснилось, что я был кем-то вроде… тюремщика.
Он больше не был Хранителем. Связь оборвалась вместе с первичным Разрывом. Он был свободен. Они все были свободны.
Эйприл и Лео сидели на набережной Том Маккалл-Уотерфронт-Парк, глядя на мост Стил-Бридж, подсвеченный огнями. Туман над Уилламетт-Ривер снова казался ей просто туманом — красивым, загадочным, но природным явлением.
— И что же мы будем делать со всем этим? — спросил Лео, потягивая свой капучино. — С нашим знанием. С нашей историей. С тем, что мы видели.
— Мы будем хранить ее, — ответила Эйприл, глядя на отражение огней в темной воде. — Как хранители. Но не слуги. Мы будем защищать время, не подчиняясь ему. Мы будем помнить. Помнить Элиаса. Он был не злодеем. Он был человеком, ослепленным великой идеей, который нашел в себе силы искупить свою ошибку ценою жизни.
Она посмотрела на город, который был ей домом и который она спасла от судьбы, о которой никто и не узнает. Путешествия во времени закончились. Разрезы затянулись. Но приключение — поиск истины, борьба за правильные поступки, доверие к тому, кто рядом — оно только начиналось.
Лео взял ее за руку. Его пальцы были теплыми.
—Знаешь, а для детективной истории все равно не хватает одного, — сказал он с ухмылкой.
—Чего? — удивилась Эйприл.
—Фотографии Хранителя. Ни одного доказательства.
—И слава Богу, — рассмеялась она впервые за долгое время.
Они были просто студентами в Портленде. Но они были Хроносами, хранителями времени. И этого было достаточно.
---
Comments
Post a Comment