Шепот сосен

Пролог

Все дороги в Хемлок-Холлоу вели к кладбищу. Не в географическом смысле, конечно, но в метафизическом — это было точкой отсчета, осью, вокруг которой вращался этот крошечный, забытый богом и людьми городок на севере штата Мэн. С трех сторон его душили непроходимые леса, темные и густые, как ночные кошмары, а с четвертой — холодные, свинцовые воды озера Мистассик. Воздух здесь всегда пах смолой, влажной хвоей и чем-то еще, чему никто не мог подобрать название — что-то древнее, затхлое, как пыль на крышке гроба.

Исаак Крид вернулся в Хемлок-Холлоу поздним октябрьским вечером, когда туман уже стлался по земле, цепляясь за подолы пальто и колеса его старого «Форда». Он бежал от большого города, от рухнувшего брака, от долгов, которые висели на нем, как камни на шее утопленника. Старый дом его покойной тети Элоизы, выстроенный из темного, почти черного дерева, должен был стать его убежищем. Свежим началом.

Дом стоял на отшибе, на самом краю Леса Стенящих Сосен — так его называли с незапамятных времен. Местные обходили это место стороной. Еще мальчишкой Исаак помнил, как взрослые шепотом говорили: «Лес слушает. И нашептывает. Только слушать не надо».

Он завел машину в покосившийся гараж, взял чемодан и поднялся на скрипящее крыльцо. Ключ, тяжелый и ржавый, с трудом повернулся в замке. Дверь со скрипом отворилась, выпустив на волю запах затхлости, старого дерева и чего-то сладковато-гнилостного, как увядшие лилии.

«Ничего, — подумал Исаак, зажигая керосиновую лампу (электричества, как выяснилось, тут не было). — Проветрю. Приведу в порядок».

Он не знал тогда, что некоторые вещи проветриванию не поддаются. И что порядок — это всего лишь иллюзия, за которой прячется древний, неумолимый хаос.

Первая ночь прошла беспокойно. Ему снились странные сны. Он стоял посреди леса, а с ветвей старых сосен на него сыпался шепот — неразборчивый, настойчивый, словно десятки голосов пытаются ему что-то сказать, сообщить нечто очень важное. Он просыпался в холодном поту, и ему казалось, что шепот не прекратился, а лишь отступил в стены дома, превратившись в едва слышный скрип балок.

Утром, разбирая вещи, он нашел на чердаке в сундуке старенький диктофон тети и несколько кассет. На одной из них, запыленной и без опознавательных знаков, было аккуратно выведено чернилами: «Не слушай шепот».

Исаак усмехнулся. Стариковские суеверия. Он вставил кассету в диктофон и нажал «play».

Из динамика донесся лишь треск, свист ветра и тот самый шепот — такой же, как в его снах. Бестелесный, многоголосый, полный неизъяснимой тоски и злобы. А потом — тихий, но отчетливый голос его тети, полный ужаса: «Они зовут. Всегда зовут. Не ходи в лес, Исаак. Никогда не ходи...»

Он выключил диктофон. Руки дрожали. Как она могла знать, что он здесь окажется? Он приехал сюда спонтанно, решение созрело за пару недель.

Холодная дрожь пробежала по его спине. Он вышел на крыльцо, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Туман еще не рассеялся. И сквозь его пелену, на краю леса, он увидел фигуру. Высокую, сгорбленную, одетую в темное, длинное, почти до земли, пальто. Лица не было видно, лишь бледное пятно на месте головы.

Фигура неподвижно стояла, глядя на дом.

Часть 1: Лицо в тумане

Прошла неделя. Исаак понемногу обживался. Он съездил в единственный магазинчик в городе — «У Джоэла», где продавалось все от гвоздей до консервов. Джоэл, грузный мужчина с глазами-щелочками, был неразговорчив. Узнав, что Исаак живет в доме Элоизы, он лишь хмыкнул и выдал сдачу, избегая смотреть ему в глаза.

— Лес тут тихий в этом году, — вдруг сказал Джоэл, протирая стойку тряпкой. — Слишком тихий. Птицы не поют. Звери ушли.

—Зима близко, наверное, — пожал плечами Исаак.

—Зима? — Джоэл усмехнулся, и это было невеселое, сухое звучание. — Не в зимe дело. Они просто ждут. Всегда ждут.

«Они». Это слово прозвучало так, будто Джоэл говорил о погоде. Но в его голосе была тяжесть, знакомая Исааку по голосу тети на пленке.

Выйдя из магазина, Исаак столкнулся с женщиной. Невысокой, лет сорока, с лицом, изможденным жизнью, но с умными, пронзительными глазами.

—Вы новый, в доме Крид? — спросила она без предисловий. — Я Мелани Росс. Шериф.

—Исаак Крид. Племянник Элоизы.

—Знаю, — она кивнула. — Слушайте, мистер Крид... здесь люди суеверные. Лес... он накладывает отпечаток. Не обращайте внимания на россказни. Но будьте осторожны. И... если увидите что-то странное. Что-то, что не должно быть там. Просто закройте глаза и уйдите. Не смотрите.

Она ушла, оставив его в полном недоумении. Что за детские страшилки? Что они все тут боятся?

Вечером, когда он пил чай на кухне, сквозь окно он снова увидел Туманного Смотрителя — так он мысленно назвал фигуру. Он стоял на том же месте. Неподвижно. Безлико. Наблюдая.

На этот раз Исаак вышел на улицу. Холодный воздух обжег легкие.

—Эй! — крикнул он. — Там кто есть?

Шепот в лесу стал громче. Неразборчивые голоса слились в единый поток, словно река, несущая в своих водах обрывки чужих мыслей, чужих страхов. Фигура не шелохнулась.

Исаак сделал шаг вперед. Потом еще один. Он не был трусом. Он хотел посмотреть в лицо этому глупому розыгрышу.

Он приблизился на двадцать метров. Пятнадцать. Десять... И тут туман у ног фигуры на мгновение рассеялся, и Исаак увидел, что под длинным пальто... ничего нет. Ни ног, ни тени. Пальто будто висело в воздухе.

Он замер. Сердце заколотилось в груди. И в этот момент легкий ветерок качнул верхушку сосны, и луч угасающего света скользнул по тому месту, где должно было быть лицо.

Исаак увидел. Это не было отсутствием лица. Оно было соткано из того же тумана, что и все вокруг, но в его очертаниях угадывались черты. Множество черт. Словно сотни лиц, наложенных друг на друга, — старые и молодые, мужские и женские, искаженные гримасой вечного крика, вечного шепота. И все они смотрели на него.

Он отшатнулся и побежал назад, в дом, захлопнув дверь на все замки. Он сидел на кухне, дрожа, и прислушивался. Шепот стал громче. Теперь он доносился не только из леса, но и из-под пола, из стен.

Он включил диктофон тети. Снова тот же шепот, тот же ужас в ее голосе. Но в этот раз, сквозь шум, он разобрал отдельные слова: «...не давай им имени... не ищи их... они найдут тебя... заберут... станешь частью... частью хора...»

Часть 2: Хор Пропавших

Следующие дни слились в кошмар. Шепот не прекращался ни на секунду. Он просачивался в сны и наяву, становился фоном его существования. Исаак почти не спал. Он пил кофе литрами, но это не помогало. Он начал различать в шепоте отдельные голоса. Детский плач. Старушечий бред. Мужские ругательства. Мольбы о помощи.

Однажды ночью, в отчаянии, он крикнул в стену: «Чего вы от меня хотите?»

Шепот стих. Наступила оглушительная тишина, первая за много дней. Она была страшнее любого звука. А потом один голос, хриплый и старый, проскрипел прямо у его уха: «И-мя... Дай... нам... и-мя...»

Он понял. Они хотели, чтобы он их назвал. Признал. Дал им личность, которую они утратили.

Исаак снова поехал к Джоэлу. Магазин был пуст.

—Кто они, Джоэл? — спросил Исаак, его собственный голос звучал хрипло и устало. — Эти... шепчущие?

Джоэл посмотрел на него,и в его глазах Исаак увидел не страх, а нечто худшее — resignation. Смирение.

—Те, кого Лес забрал, — тихо сказал Джоэл. — Те, кто слушал шепот и пошел на него. Пропавшие. Не упокоившиеся. Они не могут уйти. Они стали частью Леса. А Лес... он голоден. Ему всегда нужны новые голоса для своего хора.

—А Смотритель? Тот, кто в тумане?

Джоэл побледнел.

—Ты видел Его? Не смотри на Него, мальчик! Он — Первый. Тот, с кого все началось. Легенда гласит... давным-давно, когда город только основали, тут жил пастор. Натаниэль Блэквуд. Фанатик. Он считал лес воплощением дьявола. Однажды он повел в лес свою паству — изгнать из него бесов. Они ушли и не вернулись. Все до одного. А потом... потом пошел шепот. И появился Он. Смотритель. Он собирает души, не нашедшие покоя. Он — дирижер этого проклятого хора.

Вернувшись домой, Исаак обнаружил, что дверь в гостиную приоткрыта. Он был уверен, что закрыл ее. На полу лежала его записная книжка, раскрытая на чистой странице. На ней, чужеродным, корявым почерком, было выведено: «АБИГАЙЛЬ».

Имя. Одно из имен.

Шепот снова усилился. Теперь в нем явно доминировал один голос — молодой, женский, полный отчаяния. «Абигайль... моя... я... Абигайль... помоги...»

Исаак понял, что сходит с ума. Но это было не безумие распада, а безумие поглощения. Лес впускал его внутрь себя. Делал его частью своей экосистемы ужаса.

Он пошел к шерифу Росс. Его рассказ она выслушала молча, не перебивая.

—Я не могу вам помочь, мистер Крид, — сказала она, когда он закончил. — Это... не в моей юрисдикции. Таков Хемлок-Холлоу. Одни уезжают. Другие... остаются. Тетя ваша... Элоиза... она изучала это. Ведла записи. Может, они вам помогут. Но мой совет — уезжайте. Пока не поздно.

Он нашел записи тети в подвале, в старом сундуке, заваленном нафталиновыми шариками. Тетради, испещренные ее аккуратным почерком. Она не была сумасшедшей. Она была исследователем. Она изучала феномен Шепчущего Леса. И она пришла к ужасающему выводу.

«Они не призраки в привычном смысле, — писала она. — Лес — это не просто скопление деревьев. Это живой организм, обладающий некой примитивной, но могущественной пси-энергией. Он питается человеческим сознанием. Страх, боль, отчаяние — его пища. Смотритель — это первая жертва, ядро, вокруг которого сформировалась эта аномалия. Блэквуд не просто погиб — его фанатичная вера и ужас его последователей создали эгрегор, паразитическую сущность, которая срослась с лесом.

Шепот — это не призыв. Это сеть. Ловушка. Он сканирует сознание, находит самые глубокие страхи и приманки, и заманивает жертву глубже, пока она не потеряет себя и не станет еще одним голосом в хоре. Лес растет. С каждым голосом он становится сильнее. Его "территория" расширяется. Еще лет пятьдесят назад Смотрителя видели только на опушке. Теперь он подходит к домам.

Есть только один способ остановить это — разорвать связь. Уничтожить ядро. Но как? Огонь? Лес не горит. Попытка была. В 38-м. Весь город едва не сгорел, а Лес остался нетронутым. Он защищается.

Я близка к разгадке. Я думаю, ключ — в самом первом шепоте. В том, что сказал Блэквуд. Нужно найти его дневник. Говорят, он остался в старой часовне, которую они построили на краю леса. Но я боюсь. Я слышу шепот. Он зовет меня по имени...»

Записи обрывались.

Часть 3: Сердце Леса

Исаак знал, что у него нет выбора. Он не мог уехать. Шепот шел с ним повсюду, даже в машине. Он стал частью его. Он слышал Абигайль, умоляющую о помощи, слышал старика, требующего имя, слышал Джоэла, шепчущего предупреждения, которых он не говорил при жизни... Он понял, что Джоэл не был в магазине в тот день. Джоэл пропал неделю назад. Тот, с кем он говорил, был уже частью Леса.

Он пошел в Лес.

Это было похоже на вход в другое измерение. Свет гас, звуки затихали. Воздух становился густым и тяжелым. Шепот теперь звучал не снаружи, а внутри его черепа. Голоса нашептывали его собственные страхи: «Ты неудачник. Лиза права, что ушла. Ты никому не нужен. Останься с нами. Здесь нет боли. Здесь только голоса... стань голосом...»

Он шел, спотыкаясь о корни, которые тянулись к его ногам, словно живые щупальца. Деревья, казалось, сдвигались, чтобы пропустить его, и смыкались позади, отрезая путь к отступлению.

Он нашел часовню. Это был небольшой сруб, почерневший от времени и влаги, крыша провалилась внутрь. Войдя, он увидел, что внутри почти ничего не осталось. Гнилая скамья, обломки алтаря. И в углу — кованый сундук, проржавевший насквозь.

Он открыл его. Внутри лежала толстая кожаная книга. Дневник Натаниэля Блэквуда.

Исаак сел на пол и начал читать при свете фонаря. Последние записи были сделаны дрожащей рукой.

«...Он говорил со мной. Не Дьявол. Не Бог. Нечто Древнее. Оно было здесь до нас. Оно спало в камнях, в корнях деревьев. Я разбудил Его своей верой. Своим страхом. Я думал, что изгоняю бесов, а сам принес ему в дар первый крик своей души... Он взял меня первым. Я чувствую, как мое "я" расползается. Я становлюсь Им. Я буду Смотрителем. Вечным стражем этой тюрьмы для душ. Пока жива моя вера, жива и эта ловушка. Пока хотя бы один человек боится Леса, он будет жить. Ключ... не в уничтожении... ключ в... прощении... в отказе... от страха...»

Дневник выпал из рук Исаака. Ключ был не в огне или силе. Ключ был в нем самом. Лес питался страхом. Вера Блэквуда, его фанатизм, создали эту сущность. И чтобы уничтожить ее, нужно было разорвать эту связь. Лишить ее пищи.

Но как не бояться, когда шепот сводит с ума, когда из тумана на тебя смотрят сотни мертвых глаз?

Он вышел из часовни. Была ночь. В Лесу стояла кромешная тьма, нарушаемая лишь бледным, фосфоресцирующим светом тумана. И перед ним стоял Оно.

Смотритель.

Он был ближе, чем когда-либо. Длинное пальто колыхалось в такт шепоту, который теперь гремел, как симфония ада. Лицо-туман пульсировало, лица проступали и исчезали, сливаясь в одно ужасное целое. Исаак видел среди них лицо тети Элоизы. Лицо Джоэла. Лицо молодой девушки — должно быть, Абигайль.

— Натаниэль Блэквуд! — крикнул Исаак, собрав всю свою волю. Голос его дрожал, но он стоял на месте. — Я не боюсь тебя!

Это была ложь. Он боялся до смерти. Но он сказал это.

Шепот стих. На мгновение. Потом раздался оглушительный рев, нечеловеческий визг тысячи глоток. Смотритель поплыл к нему. Пальто распахнулось, и Исаак увидел, что внутри — не тьма, а сияющая, слепящая бездна из запутанных голосов и светящихся нитей — сама плоть Леса.

— Твоя вера создала тебя! — кричал Исаак, отступая. — Но я в тебя не верю! Ты — просто кошмар! Ты — эхо!

Он вспомнил слова из дневника. «Пока хотя бы один человек боится Леса, он будет жить». Он понял, что это не только о нем. Это о всем городе. О Хемлок-Холлоу. Пока город питает Лес своим страхом, своими суевериями, своими шепотами за закрытыми дверями, он будет жить.

Смотритель был уже в метре от него. Холод исходил от него волнами. Исаак чувствовал, как его разум начинал расползаться. Голоса в его голове стали громче, зовя его, заманивая.

И тогда он сделал последнее, что мог придумать. Он закрыл глаза. Он перестал бороться. Он представил себя не в лесу ужасов, а в обычном лесу. С запахом хвои и влажной земли. Без шепота. Без страха. Он вспомнил лицо Лизы, не в ссоре, а в моменты счастья. Он вспомнил тепло солнца на своем лице. Он искал внутри себя островок покоя, не тронутый ужасом.

— Я не боюсь, — прошептал он, и на этот раз это была почти правда. — Я не верю в тебя.

Он открыл глаза.

Смотритель замер. Лица в тумане исказились в немом вопросе. Шепот превратился в жалобный, недоуменный гул.

А потом началось разрушение. Фигура Смотрителя начала расплываться. Туман, из которого он был соткан, терял форму. Голоса слабели, превращаясь в эхо, а затем и вовсе затихая. Деревья вокруг перестали казаться такими угрожающими. Они были просто деревьями.

Смотритель исчез. Последнее, что увидел Исаак, — это лицо Натаниэля Блэквуда, которое на мгновение проступило в тумане ясно и четко. И на этом лице был не ужас, а облегчение. Почти благодарность. Потом оно растворилось.

Тишина. Настоящая, глубокая, живая тишина. Исаак впервые за много недель услышал, как скрипят ветви от ветра. Где-то вдали прокричала сова.

Эпилог

Исаак вышел из леса на рассвете. Он был истощен, но чувствовал невероятную легкость. Шепот в его голове умолк.

Он зашел в «У Джоэла». Магазин был открыт. За прилавком стоял сам Джоэл, живой и невредимый. Он смотрел на Исаака широко раскрытыми глазами.

—Ты... ты вернулся, — прошептал он.

—Лес... он изменился, — сказал Исаак. — Он просто лес теперь.

—Птицы, — вдруг сказал Джоэл, прислушиваясь. — Слышишь? Птицы поют.

Исаак услышал. Щебет за окном. Обычный, жизнеутверждающий звук.

Он не стал ничего объяснять. Он купил кофе и пошел к дому. По дороге он встретил шерифа Росс.

—Утро, — кивнул он ей.

Она пристально посмотрела на него,потом на лес, и на ее лице появилось что-то вроде удивления.

—Да, — сказала она. — Утро. Тихий денек.

Исаак вернулся в дом. Он подошел к окну и посмотрел на опушку. Никого. Лишь солнечные лучи пробивались сквозь ветви сосен.

Он вздохнул с облегчением. Все кончено.

И в этот момент его взгляд упал на диктофон тети. Индикатор батареи мигал. Он не помнил, чтобы оставлял его включенным.

Он подошел и нажал на кнопку «play».

Сначала была тишина. Потом — легкий, едва уловимый шорох. И тихий, знакомый шепот, такой же, как в первые дни, но теперь всего один голос. Голос, который он узнал.

Его собственный голос, полный ужаса, шептал из динамика: «...не давай им имени... не ищи их... они найдут тебя... заберут... станешь частью... частью хора...»

Он резко выключил диктофон. Сердце бешено заколотилось. Это был бред. Остаточное явление. Он выдернул батарейку и швырнул диктофон в мусорное ведро.

Он подошел к окну, чтобы снова посмотреть на спокойный лес. И замер.

На самом краю, там, где тени были самыми густыми, стояла знакомая, сгорбленная фигура в длинном пальто. Не такая четкая, как раньше, почти прозрачная. Но она была там.

Исаак почувствовал, как холодная пустота начинает заполнять его изнутри. Шепот не вернулся. Но в его голове, тихо-тихо, зародилась одна-единственная мысль, чужая и навязчивая: «Дирижеру нужна замена...»

Он отвернулся от окна. Время уезжать из Хемлок-Холлоу истекло. Лес отпустил его лишь для того, чтобы сделать кое-что похуже громкого голоса в своем хоре.

Он должен был стать новым Смотрителем.